Дилижан Мирзоев: «Путь конструктора»
Март 2011, беседу вел Владислав Корнейчук
Материал опубликован в корпоративном журнале «Газпром»
Дилижан Мирзоев
Малая родина
- Дилижан Аллахвердиевич, где вы родились?
-
В селе Салах, это недалеко от города Дилижана в Армении. Меня поэтому так родители и назвали. Иногда я шучу, говорю, что все как раз наоборот: город назван в мою честь. В Армении последний раз был в 1975-м, а вообще-то после рождения прожил там 19 лет. Потом, после армии (служил в Риге), три года, когда учился в политехническом институте, был бакинцем, а в 1965-м переехал в Москву.
- А это тот самый Дилижан, о котором герой Фрунзика Мкртчяна в фильме «Мимино» говорит, что там после Сан-Франциско самая чистая вода в мире?
-
Да! Из крана на улице можно попить чистейшей родниковой воды. А еще в тех краях волшебный воздух: даже Всесоюзный санаторий для больных туберкулезом там, помню, размещался. Природа в Дилижане — это какое-то чудо! Моя жена тоже из Армении, и когда-то она вместе с детьми: дочерью и сыном, каждое лето уезжала на нашу малую родину. Помимо замечательной природы, там ведь тогда все люди, независимо от национальности, дружили. Что потом произошло, откуда вражда появилась, не представляю даже!
Специальность
- Как получилось, что вы занялись вопросами разработки шельфовых нефтегазовых месторождений?
-
Я с отличием окончил среднюю школу, но после этого мне пришлось поработать трактористом, а затем уйти в армию: служил механиком-водителем в танковых войсках. Потом поступил на факультет гидрологии Бакинского политехнического института. Отучился три курса, был кандидатом на Ленинскую стипендию. И вдруг к нам приехал из Министерства нефтяной промышленности СССР Виктор Самарский, который курировал проблемы шельфа. Он искал студентов для первого набора. Тогда в нашей стране ощущалась острая нехватка специалистов по морским нефтегазопромысловым гидротехническим сооружениям (морские промыслы уходили все дальше от берега, на все большие глубины).
По словам Виктора Самарского, Сабит Оруджев (будущий министр газовой промышленности) на совещании по этому вопросу сказал: «Буровики у нас есть, технологи — тоже, а кто будет »табуретки” строить?», — так Сабит Атаевич любил в шутку называть стационарные платформы. На совещании шла речь о выборе института для подготовки нефтяников-гидротехников. «Берем “пэгээсников” (ПГС — промышленное и гражданское строительство), строить они вроде бы умеют, но моря они не видели и боятся. Берем моряков, но они строить такие сооружения не умеют и о нефти ничего не знают… В Московском инженерно-строительном институте есть факультет гидротехнических сооружений, где имеются все необходимые кафедры и профессора. Давайте там и организуем специальную группу, — предложил Оруджев. — Лекции по конструкциям, нагрузкам и тому подобным строительным направлениям будут читать они, а нефтегазовую часть я беру на себя. Главное — “табуретки” должны проектировать профессионалы».
-
Действительно, научная школа МИСИ в области гидротехники оказала большое влияние на развитие гидротехнических сооружений для морской нефтегазодобычи. Что касается меня, я сделал тогда свой выбор: поехал продолжать учебу в Москву, хотя не все родственники поддерживали это решение. Лекции нам, в частности, читал первый замминистра Сабит Оруджев — профессор кафедры водного хозяйства и морских портов. Мы для этого ездили к нему в Министерство нефтяной промышленности СССР. Я хорошо помню вид из окна кабинета Сабита Атаевича, которое выходило прямо на Кремль. Какие это были лекции! Оруджев запрещал нам их конспектировать. Он говорил: «Сидите и внимательно слушайте, что не понятно — спрашивайте». Лекции записывала его стенографистка-секретарь Елена Дмитриевна (которая потом и у Черномырдина еще работала) и, быстро расшифровав, вскоре после окончания лекции выдавала нам откопированные конспекты. В институте над нами шутили: «Министерская группа — даже лекции не пишут, им только министерской машины не хватает».
Общественная работа
- В Баку вы ведь тоже в общежитии жили. Да к тому же и в армии уже отслужили. Аскетический быт иногороднего студента вас, разумеется, не отпугивал?
-
Конечно! Другое дело, что в столице пришлось взвалить на себя общественную нагрузку. Я сначала вошел в студенческий совет общежития, а потом стал председателем студенческого городка. Дело в том, что я, когда еще служил в армии, стал членом партии. Студентов же, которые состояли в КПСС, было очень мало. Отличник, да еще и партийный, — отказаться от общественной нагрузки было невозможно! Будучи председателем студгородка я много чем занимался, в частности, организовывал каждые субботу и воскресенье танцы, на которых, если бы не необходимость, вряд ли появился. Но приходилось присматривать за тем, чтобы там не было пьянки и драки. Порой — молодежь ведь! — случалось, конечно, всякое; бывали разные инциденты. Сразу вызывались коменданты обоих корпусов, собирался студенческий совет — разбирались в ситуации. А мне же еще надо было учиться!
Карьерный рост
- Недавно вам исполнилось 70 лет, но вы до сих пор в строю, много работаете. Можете назвать основные вехи на вашем профессиональном пути?
-
После аспирантуры я проработал год и два месяца в центральном аппарате «Газпрома», а потом мне предложили возглавить лабораторию морского газопромыслового дела во ВНИИГАЗе, которая должна была заниматься месторождениями Азовского моря. Потом на базе моей лаборатории организовали особое конструкторско-техническое бюро (ОКТБ) ВНИПИ «Морнефтегаза», которое впоследствии стало головным институтом по проблемам шельфа. Я был там начальником отдела, заместителем директора по науке, и. о. директора. В 1995 году предложили стать директором центра «Морские нефтегазовые месторождения» (ВНИИГАЗ). А в 2009-м я перешел на нынешнее место — стал заместителем гендиректора ЦКБН, головной газпромовской организации, занимающейся разработкой, исследованием и внедрением блочно-комплектного оборудования для предприятий газовой и нефтяной промышленности.
Уже 12 лет читаю в РГУ нефти и газа им. И. М. Губкина лекции по обустройству и эксплуатации морских месторождений. Написал учебник в двух томах. Этот курс даже с других кафедр приходят слушать.
Виктор Степанович Черномырдин
- С одним из наиболее колоритных руководителей нашей газовой отрасли, ставшим позднее Председателем Правительства Российской Федерации, доводилось общаться?
-
Да, разумеется. Вообще я его, конечно, очень уважал. В период, когда я работал в ОКТБ ВНИПИ «Морнефтегаза» в 1985 году произошел такой, связанный с Черномырдиным, случай. Наш институт занимался проектированием ледостойких сооружений как для Арктического шельфа, так и для Дальнего Востока. На техническом совещании у министра газовой промышленности я докладывал о том, как идет работа по созданию ледостойкой платформы для Пильтун-Астохского месторождения (сейчас им занимается «Сахалин-2»). Надо сказать, Виктор Степанович, когда человека уважал и доверял ему, обращался к нему на ты и без отчества. Он мне тогда на этом техническом совещании и говорит: «Дилижан, ты в скольких местах сидишь?» А мы тогда размещались в шести разных подвалах. Я перечислил наши адреса. Черномырдин возмутился: «Разве можно решить такую большую и важную проблему, сидя в шести подвалах?!» Тут же распорядился, чтобы нам отдали ремонтирующееся здание «Мострансгаза» на Каланчевской. Мострансгаз получил потом новое в поселке Газопровод. Безусловно, это один из тех случаев, когда Виктор Степанович фактически поставил на ноги институт, ставший впоследствии генеральным проектировщиком многих объектов во Вьетнаме, на Сахалине, в Каспийском море.
Счастье
- Все хотят быть счастливыми, но не все, наверное, верят, что это возможно…
-
Для меня, как и для всех, счастье — это, прежде всего ощущение комфорта и дома и на работе. А комфорт лично для меня — быть нужным кому-то. И пока я нужен и дома и на работе. Вот когда у меня этого не будет, может, мое счастье и закончится. У меня четыре внука и внучка. Свободное время провожу с ними. К сожалению, его мало бывает. В течение дня я на своем рабочем месте, а в субботу и воскресенье готовлю задачи своим сотрудникам. Уезжая в командировки и отпуск, беру работу с собой и там тоже всегда что-то в свободное время делаю. Мне самому из моих статей больше всего нравятся те, что написаны в отпуске. Обычно провожу его в Минводах.
- И что, совсем не бездельничаете даже на отдыхе?
-
С детства люблю играть в шахматы. Но в основном играю в них как раз в санатории. Соперники ж нужны, не только время! На бильярде играю. Даже дома есть бильярдный стол. Люблю встретиться за ним со своим сыном.
Успех
- Ваш секрет успешности раскроете?
-
Может, это и прозвучит банально, но, конечно, именно упорство и труд — гарантия успеха. Мне повезло, что повстречал в жизни замечательных людей, но если бы я не работал так много, что бы эти встречи мне дали?.. Может, это прозвучит по-детски, но сегодня я считаю: очень хорошо, что в юности мало развлекался — не ходил на танцы и еще куда-то в этом роде (были студенты, которые больше любили развлекаться, чем учиться). Позднее это все окупилось, дало положительный эффект. Вообще говоря, я всегда (школьником, студентом, начальником лаборатории, отдела, директором института) хотел быть в своем деле первым. Но не для того, чтобы меня как-то превозносили. Честно говоря, просто очень не хотел, чтобы ругали. Эта боязнь, как оказалось, может способствовать успеху.