Анатолий Васильевич Фомин: «Если уверен в своей правоте, добивайся своего»

Без малого 35 лет я работаю в топливно-эноргетическом комплексе страны, начиная со студенческой практики в годы учебы на геологическом факультете Казанского университета, с 1969 года. Принимал участие в освоении нефтяных и газовых месторождений севера «Надым-Пур-Тазовского региона» Западно-Сибирской нефтегазовой провинции, таких, как нефтяное месторождение «Русское», супергигантское месторождение природного газа «Заполярное», нефтяное месторождение «Ноябрьское», а после окончания университета, с 1972 года и до декабря 1984 года трудился на предприятиях объединения «Архангельскгеология», треста «Татнефтегазразведка», Бугульминского управления эксплуатационного бурения нефтяных и газовых скважин. Предприятия управления были расположены в районе средней Оби у Нижневартовска. Встречался в невероятно сложных производственных условиях со специалистами различных возрастов, профессионального и руководящего опыта, но, пожалуй, самое сильное впечатление на меня произвела встреча с Василием Александровичем Динковым, точнее участие в селекторном совещании, которое вел новый министр. Но этому предшествовало несколько важных событий в моей трудовой биографии.

Жизнь в Бугульме и в условиях вахтового режима работа в Нижневартовске вконец расстроили семейный уклад, и я с семьей переехал в Нижневартовск, где прошел школу капремонта скважин. Я едва стал входить в атмосферу новой работы, как в декабре 1984 года министр Николай Алексеевич Мальцев издает приказ о крупном сокращении в отрасли — около 4 тыс. человек — в четырехмесячный срок. Ликвидационные работы ещё не закончились, а уже объявлен набор специалистов на ту же работу. Таким образом я оказался в 1985 году в Москве на двухмесячных курсах повышения квалификации. Помещение министерства напоминало потревоженный улей. На слуху лишь одно — пришел новый министр Василий Александрович Динков, и в отрасль вновь приглашаются специалисты. К работе в руководство отраслью приглашены такие опытные руководители и ученые, как Владимир Юрьевич Филановский, Минадора Макаровна Иванова и многие другие. С Владимиром Юрьевичем Филановским я познакомился на отраслевом совещании в Радужном в сентябре 1984 года. На этом совещании замзав отдела Госплана СССР предпринимал невероятные усилия по выработке мероприятий по повышению добычи нефти, перспективы которой вызывали серьезные опасения у руководства страны. Комиссия, которую он тогда возглавлял, приняла довольно пространный перечень мероприятий, однако, в их осуществимость верилось с трудом. Встретиться с новым министром в Москве не довелось, и хотя из Москвы я возвращался главным геологом Нижневартовского УБР-1, меня, как и многих других профессиональных нефтяников не покидало чувство тревоги. Справится ли новый министр газовик с положением в нефтяной промышленности, в которой столько специфических «нефтяных» вопросов?

И вот, сидя в кабинете в Нижневартовске на упомянутом селекторном совещании, которое вел из Москвы министр, я и мои коллеги вдруг стали проникаться проблесками веры в возможность исправить тяжелое положение, которое переживала нефтяная промышленность. Почему-то это убеждение возникло после первых слов нового министра. На удивление непривычно, он говорил ровным, спокойным голосом и его грамотная, четкая речь и уважительная манера общения лишь подчеркивали твердость намерений руководителя, прекрасно разбирающегося во всех тонкостях нашего многосложного нефтяного дела. Начиналось совещание в привычном ритме знакомого сценария. Агеев докладывает министру ласкающие слух оценки ожидаемых цифр по добыче. Участники совещания удобно расположились с блокнотами на руках... И вдруг традиционный ход нарушается, и мы слышим спокойные слова Василия Алексеевича Динкова: «Виктор Гаврилович, Ваши цифры принимаю, но в них у вас неточность — несовпадение с полученными от вас данными в сводках...». Министр, не прерывая, выслушал объяснения и не повышая тона, заключил: «Если данные обоснованы, то принимаю, но первого числа нового месяца мы непременно к ним вернемся...». Это не шло ни в какое сравнение с практикой подобных совещаний в минувшие годы. В последующие годы, когда мы все в отрасли познакомились с его удивительными инженерными знаниями, нам стала понятна его спокойная, но твердая манера общения с подчиненными. Он очень быстро доходил до сути, и любая попытка приукрасить действительность терпела мгновенный провал, ставя инициатора в нелепое положение. Подобный урок дважды уже не повторялся. К примеру, когда несоответствия обнаруживал его предшественник, то, независимо от того, умысел это либо ошибка, человек попросту перечеркивался, и тут же на селекторном совещании на головы этих несчастных обрушивалась лавина обвинений, сопровождаемых суровыми административными мерами.

А тут иной разговор, мол, с доводами согласен, а селекторное совещание — не то место, где должны подсчитываться проценты, тонны, кубометры, а всем этим займемся и очень серьезно в конце месяца... тогда и поговорим...

По моему глубокому убеждению и мнению товарищей по работе, Василий Александрович взял верный тон в отношениях с подчиненными, и они поверили в возможность выхода из, казалось, безвылазного прорыва. Девизом времени стал повседневный целенаправленный труд людей, которых при решительной поддержке Василия Александровича Динкова перестали отвлекать бесчисленным числом самых различных проверок. И уже через год результаты не замедлили сказаться. Важным было и то, что динковский почерк в руководстве стал обнаруживаться и у руководителей среднего звена. Все чаще слышалось: «Чудесных рецептов исцеления отрасли не существует, спасение лишь в повседневном настойчивом профессионально грамотном труде». Изменение атмосферы деловых отношений руководителей к подчиненным я почувствовал и в отношении к себе со стороны непосредственного руководителя, начальника объединения «Нижневартовскнефтегаз» Леонида Ивановича Филимонова. Личность неординарная, Филимонов был назначен Николаем Александровичем Мальцевым на смену Маричева, которому по многим причинам не удавалось остановить все более ощутимое падение добычи нефти. А через несколько месяцев после назначения Леонида Ивановича Филимонова отраслью руководил уже министр Василий Александрович Динков. Моя первая личная встреча с Василием Александровичем состоялась в Нижневартовске в конце сентября и начале октября 1985 года. И личная встреча лишь укрепила то заочно сложившееся о нем мнение после первого селекторного совещания. В последующее время было много новых встреч с Василием Александровичем: в Москве на заседаниях коллегии, в Западной Сибири, а с переводом в Москву Л.И. Филимонова и моим назначением начальником НГДУ «Нижневартовскнефтегаз» в 1987 году встречи с министром ещё более участились. Это было время не просто перелома в нефтяной промышленности, но время её наивысших достижений. Приостановив падение добычи в 1986 году с результатом 615 млн т, нефтяники страны в 1987 году добыли 625 млн т нефти. Это достижение так и осталось непревзойденным. И значительную долю этого успеха обеспечили нефтяники Западной Сибири, в которой заслуженный успех выпал и нашему НГДУ.

Запомнился короткий отрезок времени в июле — августе 1989 года, в течение которого в Нижневартовске с участием Динкова проводилось отраслевое совещание по обсуждению опыта сквозного бригадного подряда в нефтяной промышленности. После совещания за обедом с Василием Александровичем я обратил внимание на его подавленное состояние.

И вдруг совершенно неожиданно я услышал от него горестное признание: «...Трудно доказывать, что ты не верблюд..., пора уступить место...». Было больно видеть этого уже по-настоящему полюбившегося незаурядного руководителя и человека в столь сложном душевном состоянии. Просветление наступило, когда он стал увлеченно рассказывать о внуках, о неожиданных вопросах деду. «Мол, а кем ты работаешь?» Отвечаю: «Министром». «А сколько получаешь?!». Отвечаю: «А вот мастер техобслуживания дядя Ваня получает больше и ежедневно в семь вечера дома со своими внуками, а в субботу и воскресенье они гуляют по Москве, посещая театры, музеи, зверинец...» Наша беседа незаметно вернулась к производственной теме: «У тебя работают хорошие люди, дорожи ими...» Как выяснилось, это были последние дни Динкова — министра. Но буквально на последней министерской прямой, он ещё успел помочь нашему объединению. На следующий день с перерывом в несколько часов я прибыл в Москву в отчаянной попытке добиться выделения денег на остро необходимые капиталовложения. Василий Александрович принял меня незамедлительно, и через несколько минут я был у Лещинца с соответствующим напутствием министра получить безпроцентный кредит в сумме 3 млн рублей. Считающий каждую копейку Лещинец склонял разговор к трем процентам годовых... Я вновь к Динкову, телефонный разговор, а главное соответствующая подпись которого решила судьбу нашей просьбы.

Помню встречу с Василием Александровичем в 1990 году, после его ухода из министерства. Он принял нас с В.Ю. Филановским в офисе созданного по его личной инициативе совместного российско-швейцарского предприятия «СЖС-Энерго-диагностика». Встреча была теплой. По обыкновению, с сведенными дужками очков в руках, он давал безошибочную характеристику складывающемуся в нефтяной промышленности положению. Обида за происходящее уступила место оценке перспективы отрасли. Выражая растущую озабоченность состоянием промышленной безопасности нефтегазового комплекса, Василий Александрович ознакомил нас с тщательно продуманной им программой деятельности организованной им компании, актуальность деятельности которой не вызывала сомнения. Когда я поведал о заботах возглавляемого мною к тому времени объединения «Мегионнефтегаз», то он, как всегда спокойным тоном дал мне совет на всю жизнь: «Если уверен в своей правоте, добивайся своего..., но палки не перегибай, так как нередко на ответственных государственных постах оказываются люди с мелкой эгоистичной душонкой». Этому его завету следую всю жизнь. И случилось так, что через несколько недель я весьма успешно применил его на практике. Дело в том, что ещё в 1988 году стараниями министра Динкова мы добились постановления правительства о праве нефтедобывающих объединений на экспорт сверхплановой нефти с использованием валютной выручки на собственные нужды объединения. А проблем у западносибирских нефтяников было не мало. Люди жили в валках, около 2500 этих жилищ покрыли огромное пространство, ощущался недостаток в продовольствии, одежде и т.п. И все проблемы тупиковые, без целевых денег их не разрешить. В поисках решения проблем я, вооружившись упомянутым постановлением правительства и справками о 500 тыс. т сверхплановой нефти оказался в кабинете у первого заместителя председателя Совета Министров Воронина. В приемной референт настойчиво напоминает о необходимости присутствия министра Филимонова. Ожидания последнего безрезультатны. Референт непреклонен — без министра вход в кабинет закрыт. И, вспомнив, как я его называю, «завет Динкова», я перешел на решительный тон: «Извините, я действую в соответствии с постановлением правительства и что же, Вы предлагаете мне сообщить своему 28-тысячному коллективу, что постановление правительства это всего лишь ничего не значащая бумага?!» «Входи». Докладываю о сверхплановой нефти, предъявляю контракт с чехословацкой фирмой на поставку продовольствия, на стол — постановление правительства.

Услышав о нефти, хозяин кабинета звонит в Союзнефтеэкспорт. Всё вновь зависло... Но я был настойчив: «Постановление правительства принимается для проформы, исполнителей гоняют по кругу...». Наконец, долгожданная резолюция: «Филимонову. В соответствии с постановлением правительства, разрешаю».

Подписал таки. И с занумерованной копией письма в руках и с чувством исполненного долга я покинул кабинет. Меня не покидало ещё одно чувство — мысленная благодарность Василию Александровичу Динкову за «завет» и незабываемая память в душе об этом выдающемся государственном деятеле.