Виктор Брянских: «Жизни иной, вне связи с беспокойными буднями он не мыслил»

Мое знакомство с Василием Александровичем Динковым состоялось в его бытность начальником Главного управления по добыче газа в начале 1970 года. В предверие обсуждения вопроса организации министерской службы вычислительной техники необходимо было заручиться важной поддержкой руководимого им Главка. В ходе подготовки к заседанию Коллегии я обратился к Василию Александровичу за поддержкой. Получив пакет наших предложений, он немедленно направил его с соответствующей резолюцией на рассмотрение главному инженеру Анатолию Григорьевичу Гудзю. И тут возникла совершенно непривычная ситуация. Специалист высокой квалификации Гудзь, не задерживая бумаги, расписался в решительной поддержке предложений, о чем я был немедленно проинформирован. Когда же окрыленный успехом в предвкушении окончательного согласования вопроса я вошел к Динкову, доложив ему о положительном отношении к проблеме главного инженера, то к своему удивлению вдруг услышал: «Давай обсудим проблему подробно, в деталях...». И вооружившись логарифмической линейкой, он приступил к детальному ознакомлению с подготовленными к заседанию Коллегии материалами. Пункт за пунктом, страницу за страницей мы прошли весь проект. Одна из задач требовала не только автоматизировать получение статистической справочной информации, но и использовать моделирование конструкции газопроводов и их расчетов... И хотя вопросы были узкопрофессиональные, Василий Александрович, тем не менее, проявил завидную компетентность. В конце того же 1970 года Динков стал заместителем министра и на повестку дня была вынесена реализация одного из крупных проектов «Средняя Азия — Центр». Я вновь стал свидетелем того, как несмотря на уже имеющиеся положительные отзывы, он с поразительной настойчивостью, верный, видимо раз и навсегда установленному для себя правилу, приступил к дотошному рассмотрению проекта. При этом он отводил себе роль оппонента, требующего доказательности по каждой позиции. Мы начинали привыкать к складывающемуся порядку вещей.

С приходом в отрасль многоопытного Сабита Атаевича Оруджева, руководителя с сложившейся репутацией в высших эшелонах власти, востребованность знаний Василия Александровича Динкова лишь возросла. Стратегическое мышление Сабита Атаевича Оруджева и взвешенность в выборе путей достижения общегосударственной цели естественным образом дополнялись глубокими инженерными знаниями неутомимо работоспособного Динкова. В бюрократической государственной системе тех лет важнейшим вопросом отраслевого министерства был вопрос планирования его финансово-хозяйственной деятельности. Сама техника принятия решения Госпланом СССР требовала от представителя министерства недюжинных способностей неизбежного противопоставления всесилию центрального планирующего органа, убедительных контраргументов в защиту отстаиваемой позиции. И, как это не может показаться неправдоподобным, Мингазпрому удавалось добиваться корректировок, казалось незыблемой позиции «Господина Плана». И основная заслуга в этом принадлежала Динкову. Оппонентом ему в Госплане выступал всегда вооруженный весомыми аргументами-контраргументами Борис Иванович Ксенз. Для руководящих работников отраслей топливно-энергетического комплекса страны это имя было более чем многозначительным. У Ксенза всегда был свой сценарий развития газовой промышленности, который нередко не совпадал с предложениями отраслевиков. В многотрудных и высокоответственных дискуссиях с ним позиции Мингазпрома защищал достойный оппонент, и результатом нередко бурных обсуждений всегда был достигнутый компромисс. Стороны приходили к общему инвестиционному знаменателю, оптимальной технической политике и глубоко продуманной внешнеэкономической стратегии. Особенно наглядно это проявилось в 1971 году при окончательном выборе южного направления маршрута магистрального газопровода проекта обустройства газового месторождения Медвежье, выдвинутого Юрием Петровчием. Баталиным и Динковым. И это при том, что принятие северного варианта считалось уже делом предрешенным. Доводы Василия Александровича Динкова всегда отличала безупречная убедительность глубокой инженерной проработки вопроса. Шла ли речь о защите позиции министерства в Госплане СССР, об оппонировании автору той или иной технической идеи или о защите собственных технических доводов перед членами Коллегии либо перед министром. Он был неоспоримо убедителен и жил завидной жизнью увлеченного своим трудом человека. В конечном итоге Василий Александрович сосредоточил в себе не только планирование, но и реализацию проектов, включая решение бесчисленного множества проблем материально-технического снабжения, контроль деятельности строителей и приемку сдаваемых ими объектов. Детальное владение всей полнотой входящей в отрасль производственно-технической информации позволяло заместителю министра Динкову осуществлять руководство и координирование всей многотрудной деятельности огромного производственного механизма газовой промышленности. Он был не просто удобен министру Кортунову и министру Оруджеву. Они, такие разные в жизни, были на редкость единодушны в оценке удивительного инженерного дарования своего заместителя и в отношении к нему. Сегодня, по истечении времени можно с полной уверенностью утверждать, что достижение тех феноменальных результатов, которые стали реальностью в годы максимального напряжения сил строителей и эксплуатационников объектов газовой промышленности в ином, отличном от того времени отношении, было бы немыслимым. Сегодня самая богатая фантазия с трудом представляет саму возможность сооружения и сдачи в эксплуатацию до 70 компрессорных станций и до 10 тыс. км магистральных газопроводов в год. А ведь речь идет о реальных свершениях 1970-х годов, к величайшему и до конца неосознанному счастью современников, спасших сегодняшнюю Россию.

Василий Александрович уделял особое внимание новой технике и технологии. Одна из постоянно занимавших его проблем — оптимизация рабочего давления в магистральном газопроводе — привела его к мысли о повышении его до 100 атмосфер. Его оценки и суждения по этому вопросу опережали время. Сегодня, когда по истечении времени мы имеем участки газопроводов с давлением в 84 и 100 атмосфер, а на повестке дня реализация проекта «Голубой поток» по сооружению газопровода под Черным морем в Турцию под давлением в 250 атмосфер, мы имеем дело с воплощенной либо воплощаемой в реальность революционной инженерной мысли Василия Александровича о газопроводах будущего. Он всеми силами приближал этот технологический прорыв, настойчиво указывая отечественным и зарубежным поставщикам труб для магистральных газопроводов эти новые ориентиры. Такие мировые производители газопроводных труб большого диаметра, как германская «Маннесман» и итальянская «Италсидер» всегда с заинтересованным вниманием относились к рекомендациям Василия Александровича, черпая в них высокоавторитетные суждения о перспективах развития трубопроводного транспорта природного газа.

К концу 1970-х годов Василий Александрович владел всей полнотой инициативы по формированию в стране Единой Системы Газоснабжения, неоспоримые преимущества которой нашли свое подтверждение в суровую зиму 1978—1979 годов, когда была предотвращена реальная угроза нарушения поставок природного газа на огромные территории юга страны. Это было время тяжелых испытаний для всей отрасли и в первую очередь для Динкова. К повсеместно наступившим лютым морозам прибавилось прекращение поставок газа из Ирана, откуда он регулярно поступал в объеме 10 млрд куб. м в год (30 млн куб. м в сутки) в соответствии и советско-иранским соглашением. Новая иранская власть разорвала экономические отношения с нашей страной. В создавшихся в стране тяжелейших условиях газоснабжения необходимо было принятие срочных, глубоко продуманных мер по изменению направления газовых потоков. Это были дни и недели суровейших испытаний всего министерства и его руководства на зрелость в условиях небывало морозной зимы при нарушенном балансе поставок газа потребителю. К угрозе прекращения поступления газа в квартиры прибавилась и угроза прекращения его подачи на электростанции, где все интенсивнее в качестве резервного топлива использовался природный газ. Зона неотвратимо надвигавшегося бедствия охватывала юг страны, Кавказ и Закавказье. Василий Александрович срочно вылетел на трассу. Все эти дни я находился рядом и был непосредственным свидетелем и участником предпринимавшихся чрезвычайных мер в обстановке, больше напоминавшей военную. Мы объездили всю трассу «Кази Магомед — Казах — Моздок — Тбилиси». Эта вынужденная инспекция еще раз воочию убедила в уникальности результатов труда строителей и эксплуатационников. Трасса, которая пересекла Кавказ с юга на север, не имеет аналогов в мировой практике ни по мощности, ни по высотным отметкам. При всех, казавшихся непреодолимыми, возникших сложностях Василий Александрович ни на минуту не утратил самообладания. Его безошибочная оценка ситуации и четкие указания по оперативному восстановлению газоснабжения огромного региона отражали и абсолютное владение информацией, и знание технических параметров конкретных компрессорных станций нарождающейся системы газоснабжения страны, и уверенность в надежно работающей связи с Центральным диспетчерским управлением. И буквально час за часом переориентированные потоки спасительного газа северных месторождений, а с ним тепло и электроэнергия, следуя оперативно разработанному графику, устремились в заданном направлении. Это было одно из первых испытаний ЕСГ в форсмажорных обстоятельствах. И его выдержали все звенья системы.

Сегодня обидно сознавать, что созданная в свое время уникальная газопроводная система, рассчитанная на поставку в регион до 20 млрд м³ газа в год, если и используется, то разве что символически. Рухнувшая экономика самостоятельных за кавказских стран с ослабленными, а то и разорванными экономическими связями оказалась не в силах совладать с доставшимся им уникальным наследством, по большей части превращенном в груду ржавеющего металла. Одним из выводов из истории с иранским газом стала интенсификация работ по разработке программы освоения разведанных месторождений природного газа на Ямале. У В.А. Динкова все более регулярно, с участием ученых заслушивались проектные разработки предлагаемых технологий, сообщения о состоянии инфраструктуры, уточнялись извлекаемые разведанные запасы газа.

В начале 1980-х годов мы ощущали приближение развязки в решении судьбы газовых богатств Ямала. Все чаще на страницах печати появлялись журналистские прогнозы ближайшего наступления на этот северный полуостров. Ямал с его тремя десятками разведанных месторождений природного газа имел подготовленными к промышленному освоению месторождения Новопортовское, Бованенковское, Харасавэйское, Крузенштерновское, открытые соответственно в 1964, 1971, 1974 и 1976 годах, суммарные извлекаемые запасы которых составляют 10,2 трлн куб. м. Будущий газопровод Ямал — Европа предполагалось соорудить коллективными усилиями и средствами стран — членов СЭВ, объединенных в единый Консорциум. «Ямал» стало названием первого снегоболотохода грузоподъемностью 70 т, созданного в результате многообещающего советско-канадского научно-технического сотрудничества...

Однако предпочтение было отдано альтернативному проекту «Ямбург — Гамбург», и с середины 1980-х годов к западной границе устремились пятидесятишестидюймовые газопроводы с природным газом открытого в 1969 году месторождения Ямбург. Освоение Ямала переносилось на более поздний срок.

Ко всему сказанному следует добавить, что работал Василий Александрович абсолютно не считаясь со временем. Его рабочий день начинался в 8 ч утра и завершался не ранее 10 ч вечера. В субботние дни делалось исключение. Он переступал порог кабинета в 10 ч утра и оставлял его к 24 ч, прихватив с собой «на воскресенье» ворох бумаг. Министр Оруджев, по заведенному в министерстве порядку, в субботу оставлял кабинет в 16 ч, каждый раз при этом повторяя: «Мы уходим, а вот Динков продолжает работать...».

При всей огромной занятости В.А. Динков был человеком коммуникабельным. В повседневной министерской жизни даже случайная встреча с ним оборачивалась обязательным напоминанием прерванного накануне обсуждения либо обмена мнениями по нескончаемым вопросам производства, терпеливым выслушиванием собеседника. У него всегда находилось время внимательно выслушать просителя, и удивляла учтивость, с которой он относился к нередким просьбам сослуживцев. Его, без преувеличения, самоотверженная увлеченность работой подчас оборачивалась опасными для здоровья последствиями, но это его не останавливало. Как-то после бессонной ночи в кабинете он почувствовал острую боль в глазу. На оказавшихся рядом сослуживцев он смотрел сквозь застилающую глаз кровавую пелену. Не выдержав подскочившее давление, лопнули капилляры роговицы. Настояния врача, мол, — нужен покой... можете потерять глаз..., — остались без внимания, и забинтованный он продолжал сосредоточенные обсуждения все более напряженных планов, не пропустив ни одного рабочего дня.

Он задавал динковский тон отношению к работе, совокупный результат которой представлен славной историей удивительных свершений в двух важнейших отраслях топливно-энергетического комплекса страны, в газовой и нефтяной промышленности. Сегодня трудно себе представить реальность нашей недавней истории, когда каждые 5–6 лет в стране удваивалась протяженность вступающих в строй магистральных газопроводов, а их по-прежнему не хватало. К 90-м годам XX века отечественный опыт и отечественная инженерная мысль обеспечили создание непревзойденно мощной газопроводной системы, и история по праву отвела Василию Александровичу Динкову имя её неустанного архитектора и созидателя.

В характере Василия Александровича спрессовались поразительное трудолюбие и неравнодушное отношение ко всему новому и прогрессивному. Ни время, ни болезни, ни отрешенность в последние годы жизни от крупномасштабных воистину динковских свершений, не охладили этого его душевного пыла. 

Помню, как в начале 2001 года мы случайно встретились с ним по дороге из поликлиники. Надо было видеть всполохи живого огня во взгляде, когда он обратился с вопросом: «Ну как у Вас с „Голубым потоком“»?

Жить ему оставалось несколько недель, но, как и в первые дни далеко ушедшей молодости, жизни иной, вне связи с беспокойными буднями он не мыслил. Таким и остался в памяти коллег Василий Александрович Динков.